Николай сладков. лесные шорохи. Н. Сладков. Из цикла «Лесные шорохи Сладков сорока и заяц краткое содержание

СОРОКА И МЕДВЕДЬ

Эй, Медведь, ты днём что делаешь?

Я-то? Да ем.

А ночью?

И ночью ем.

А утром?

И утром.

А вечером?

И вечером ем.

Когда же ты тогда не ешь?

Когда сыт бываю.

А когда же ты сытым бываешь?

Да никогда…

СОРОКА И ЗАЯЦ

Вот бы тебе, Заяц, да лисьи зубы!

Э-э, Сорока, всё равно плохо…

Вот бы тебе, серый, да волчьи ноги!

Э-э, Сорока, невелико счастье…

Вот бы тебе, косой, да рысьи когти!

Э-э, Сорока, что мне клыки да когти? Душа-то у меня всё равно заячья…

ЛИСА И МЫШЬ

Мышка-трусишка, ты треска боишься?

Ни крошечки не боюсь.

А громкого топота?

Ни капельки не боюсь!

А страшного рёва?

Нисколечко не боюсь!

А чего ж ты тогда боишься?

Да тихого шороха…

КТО КАК СПИТ

Ты, Заяц, как спишь?

Как положено - лёжа.

А ты, Тетёрка, как?

А я сидя.

А ты, Цапля?

А я стоя.

Выходит, друзья, что я, Летучая мышь, ловчее всех вас сплю, удобнее всех отдыхаю!

А как же ты, Летучая мышь, спишь-отдыхаешь?

Да вниз головой…

ЛИСИЦА И ЁЖ

Всем ты, Ёж, хорош и пригож, да вот колючки тебе не к лицу!

А что, Лиса, я с колючками некрасивый, что ли?

Да не то чтоб некрасивый…

Может, я с колючками неуклюжий?

Да не то чтоб неуклюжий!

Ну так какой же я такой с колючками-то?!

Да какой-то ты с ними, брат, несъедобный…

СОРОКА И ЗАЯЦ

Слушай, Заяц, все говорят, что осина страсть горькая. А ты, смотрю, грызёшь её и даже не жмуришься!

А я, Сорока, осинку на третье блюдо употребляю. Когда на первое только воздух свежий, на второе - прыжки по снегу, так и горькая осина на третье слаще мёда покажется!

ОДУВАНЧИК И ДОЖДЬ

Ура! Караул! Ура! Караул!

Что с тобой, Одуванчик? Уж не заболел ли? Ишь жёлтый весь! Чего ты то «ура», то «караул» кричишь?

Закричишь тут!.. Корни мои рады тебе, Дождю, радёшеньки, всё «ура» кричат, а цветок «караул» кричит - боится, что пыльцу испортишь. Вот я и растерялся - ура, караул, ура, караул!

КРОТ И ФИЛИН

Слушай, Филин, неужели ты меня проглотить можешь?

Могу, Крот, могу. Я такой.

Неужто и зайчонка протолкнёшь?

И зайчонка протолкну.

Ну а ежа? Хе-хе…

И ежа проглочу.

Ишь ты! А как же колючки?

А колючки выплюну.

Смотри какой молодец! А медведь вон на ежа даже сесть боится…

ВИКТОР ГОЛЯВКИН (1929–2001)

НЕ ВЕЗЁТ

Однажды прихожу я домой из школы. В этот день я как раз двойку получил. Хожу по комнате и пою. Пою и пою, чтоб никто не подумал, что я двойку получил. А то будут спрашивать ещё: «Почему ты мрачный, почему ты задумчивый?» Отец говорит:

Что это он так поёт?

А мама говорит:

У него, наверное, весёлое настроение, вот он и поёт.

Отец говорит:

Наверное, пятёрку получил, вот и весело человеку. Всегда весело, когда какое-нибудь хорошее дело сделаешь.

Я как это услышал, ещё громче запел.

Тогда отец говорит:

Ну ладно, Вовка, порадуй отца, покажи дневник.

Тут я сразу петь перестал.

Зачем? - спрашиваю.

Я вижу, - говорит отец, - тебе очень хочется дневник показать.

Берёт у меня дневник, видит там двойку и говорит:

Удивительно, получил двойку и поёт! Что он, с ума сошёл? Ну-ка, Вова, иди сюда! У тебя, случайно, нет температуры?

Нет у меня, - говорю, - никакой температуры…

Отец развёл руками и говорит:

Тогда нужно тебя наказать за это пение…

Вот как мне не везёт!

ПРЕМИЯ

Оригинальные мы смастерили костюмы - ни у кого таких не будет! Я буду лошадью, а Вовка рыцарем. Только плохо, что он должен ездить на мне, а не я на нём. И всё потому, что я чуть младше. Видите, что получается! Но ничего не поделаешь. Мы, правда, с ним договорились: он не будет на мне всё время ездить. Он немножко на мне поездит, а потом слезет и будет меня за собой водить, как лошадей за уздечку водят.

И вот мы отправились на карнавал.

Пришли в школу в обычных костюмах, а потом переоделись и вышли в зал. То есть мы въехали. Я полз на четвереньках. А Вовка сидел на моей спине.

Правда, Вовка мне помогал - по полу перебирал ногами. Но всё равно мне было нелегко.

К тому же я ничего не видел. Я был в лошадиной маске. Я совершенно ничего не видел, хотя в маске и были дырки для глаз. Но они были где-то на лбу Я полз в темноте. Натыкался на чьи-то ноги. Раза два налетал на стену. Да что и говорить! Иногда я встряхивал головой, тогда маска съезжала, и я видел свет. Но на какой-то миг. А потом снова сплошная темень. Ведь не мог я всё время трясти головой!

Я хоть на миг видел свет. Зато Вовка совсем ничего не видел. И всё меня спрашивал, что впереди. И просил ползти осторожнее. Я и так полз осторожно. Сам-то я ничего не видел. Откуда я мог знать, что там впереди! Кто-то ногой наступил мне на руку. Я сейчас же остановился. И отказался дальше ползти. Я сказал Вовке:

Хватит. Слезай!

Вовке, наверное, понравилось ездить, и он не хотел слезать. Говорил, что ещё рано. Но всё же он слез, взял меня за уздечку, и я пополз дальше. Теперь мне уже было легче ползти, хотя я всё равно ничего не видел.

Я предложил снять маски и взглянуть на карнавал, а потом надеть маски снова. Но Вовка сказал:

Тогда нас узнают.

Наверное, весело здесь, - сказал я. - Только мы ничего не видим…

Но Вовка шёл молча. Он твёрдо решил терпеть до конца. Получить первую премию.

Мне стало больно коленкам. Я сказал:

Я сейчас сяду на пол.

Разве лошади могут сидеть? - сказал Вовка. - Ты с ума сошёл! Ты же лошадь!

Я не лошадь, - сказал я. - Ты сам лошадь.

Нет, ты лошадь, - ответил Вовка. - И ты знаешь прекрасно, что ты лошадь. Мы не получим премии!

Ну и пусть, - сказал я. - Мне надоело.

Не делай глупостей, - сказал Вовка. - Потерпи.

Я подполз к стене, прислонился к ней и сел на пол.

Ты сидишь? - спросил Вовка.

Сижу, - сказал я.

Ну ладно уж, - согласился Вовка. - На полу ещё можно сидеть. Только смотри не сядь на стул! Тогда всё пропало. Ты понял? Лошадь - и вдруг на стуле!..

Кругом гремела музыка, смеялись.

Я спросил:

Скоро кончится?

Наверное, скоро… - сказал Вовка.

И тут он не выдержал. Сел на диван.

Я сел рядом с ним. Потом Вовка заснул на диване. И я заснул тоже.

Потом нас разбудили и дали премию.

КАРУСЕЛЬ В ГОЛОВЕ

К концу учебного года я просил отца купить мне двухколёсный велосипед, пистолет-пулемёт на батарейках, самолёт на батарейках, летающий вертолёт и настольный хоккей.

Мне так хочется иметь эти вещи! - сказал я отцу. - Они постоянно вертятся у меня в голове наподобие карусели, и от этого голова так кружится, что трудно удержаться на ногах.

Держись, - сказал отец, - не упади и напиши мне на листке все эти вещи, чтоб мне не забыть.

Да зачем же писать, они и так у меня крепко в голове сидят.

Пиши, - сказал отец, - тебе ведь это ничего не стоит.

В общем-то ничего не стоит, - сказал я, - только лишняя морока. - И я написал большими буквами на весь лист:

ВИЛИСАПЕТ

ПИСТАЛЕТ-ПУЛИМЁТ

ВИРТАЛЁТ

Потом подумал и ещё решил написать «мороженое», подошёл к окну, поглядел на вывеску напротив и дописал:

МОРОЖЕНОЕ

Отец прочёл и говорит:

Куплю я тебе пока мороженое, а остальное подождём.

Я думал, ему сейчас некогда, и спрашиваю:

До которого часу?

До лучших времён.

До каких?

До следующего окончания учебного года.

Да потому, что буквы в твоей голове вертятся, как карусель, от этого у тебя кружится голова, и слова оказываются не на своих ногах.

Как будто у слов есть ноги!

А мороженое мне уже сто раз покупали.

Ответы к стр. 58 — 59

Николай Сладков
Ивовый пир

Зацвела ива — гости со всех сторон. Кусты и деревья ещё вокруг голые, серые; ива среди них как букет, да не простой, а золотой. Каждый ивовый барашек, как пуховый жёлтый цыплёнок, сидит и светится. Пальцем тронешь — пожелтеет палец. Щёлкнешь — золотой дымок запарит. Понюхаешь — мёд. Спешат гости на пир.
Шмель прилетел: неуклюжий, толстый, мохнатый, как медведь. Забасил, заворочался, весь в пыльце измазался.
Прибежали муравьи: поджарые, быстрые, голодные. Набросились на пыльцу, и раздулись у них животы, как бочки. Того и гляди, ободки на животах лопнут.
Комарики прилетели: ножки горсточкой, крылышки мельтешат. Крошечные вертолётики.
Жуки какие-то копошатся.
Мухи жужжат.
Бабочки крылья распластали.
Шершень на слюдяных крыльях полосатый, злой и голодный, как тигр.
Все гудят и торопятся.
И я там был, медовые барашки нюхал.
Вот отцветет ива, зазеленеет, потеряется среди других зеленых кустов. Тут и пиру конец…

1. Перечитай первый абзац рассказа «Ивовый пир». Найди и подчеркни сравнения.

Зацвела ива — гости со всех сторон. Кусты и деревья ещё вокруг голые, серые; ива среди них как букет, да не простой, а золотой . Каждый ивовый барашек, как пуховый жёлтый цыплёнок , сидит и светится. Пальцем тронешь — пожелтеет палец. Щёлкнешь — золотой дымок запарит. Понюхаешь — мёд. Спешат гости на пир.

2 ∗ . Реши кроссворд. Найди ответы в рассказе «Ивовый пир».

1. У кого раздулись животы, как бочки?
2. Кто неуклюжий, как медведь?
3. Кто крылья распластал?
4. Кто похож на крошечный вертолётик?
5. Кто злой и голодный, как тигр?

3. Перечитай рассказ Н. Сладкова «Одуванчик и Дождь». Какими ты представляешь героев? Запиши или нарисуй.

Николай Сладков
Одуванчик и Дождь

— Ура! Караул! Ура! Караул!
— Что с тобой, Одуванчик? Уж не заболел ли? Ишь жёлтый весь! Чего ты то «ура», то «караул» кричишь?
— Закричишь тут!.. Корни мои рады тебе, Дождю, радёшеньки, всё «ура» кричат, а цветок «караул» кричит — боится, что пыльцу испортишь. Вот я и растерялся — ура, караул, ура, караул!

– А всё потому, Лисонька, что уж очень у тебя шажки тихие да уж очень острые зубки!

Ястреб и Оляпка

– Ну, Оляпка, попадись: сейчас я тебя сцапаю!

– А я, Ястреб, от тебя в полынью нырну.

– А я тебя у полыньи подкараулю!

– А я во вторую полынью выскочу.

– А я у второй подкараулю!

– А я тогда в первую выскочу.

– А я… И долго ты так от полыньи к полынье будешь мотаться?

– Да пока тебе за мной гоняться не надоест!

Сорока и Волк

– Эй, Волк, чего ты хмурый такой?

– От голода.

– И рёбра торчат, выпирают?

– От голода.

– А воешь чего?

– От голода.

– Вот и говори с тобой! Заладил, как сорока, – от голода, от голода, от голода! Чего это ты нынче такой неразговорчивый?

– От голода.

Воробей и Синица

– Угадай, Синица, какое у людей самое страшное оружие?

– Э-э, не угадала!

– Опять не угадала!

– Какое же тогда, Воробей?

– Рогатка. Из пушки-то по воробьям не стреляют, а из рогатки – только успевай отскакивать! Я-то уж знаю, я-то стреляный воробей!

Сорока и Заяц

– Вот бы тебе, Заяц, да лисьи зубы!

– Э-э, Сорока, всё равно плохо…

– Вот бы тебе, серый, да волчьи ноги!

– Э-э, Сорока, невелико счастье…

– Вот бы тебе, косой, да рысьи когти!

– Э-э, Сорока, что мне клыки да когти? Душа-то у меня всё равно заячья…

Волк и Сова

– Мы, Сова, с тобой во всём одинаковые: ты серая, и я серый, у тебя когти, и я хищник. Почему же встречают нас люди по-разному? Тебя хвалят-расхваливают, меня клянут-проклинают.

– А ты, Волк, что ешь-то?

– Да всё больше жирных барашков, да козлят, да телят…

– Ну вот видишь! А я всё мышей вредных. Похожи мы с тобой по одёжке, да разные по делам!

Ласка, Белочка и Медведь

– Я, Ласочка, к зиме беленькой стала – как берёзка!

– А я, Белочка, серенькой – как осинка!

– Ну а я, Медведище, как ёлочки, – зимой и летом одним цветом!

Дятел и Тетерев

– Здравствуй, Тетерев! Со вчерашнего дня не виделись. Где летал, где спал?

– Летал я «над», спал «под».

– Что это за ребус такой: то «над», то «под»?

– Это не ребус, а снег. Летал над снегом, ночевал под снегом.

– Ишь какая у тебя жизнь развесёлая! А я, горемыка, всё «в» да «в». Летаю в лесу, прыгаю в ёлках, ночую в дупле. Ску-учно!

Свистит косая метель – белая метла дороги метёт. Дымятся сугробы и крыши. Рушатся с сосен белые водопады. Скользит по застругам яростная позёмка. Февраль летит на всех парусах!

Гонятся вихри за санями, машинами, кружат хороводы вокруг домов, заметают пути-дороги.

Тонут в белые волнах заборы. За каждым столбом – снеговорот. Над каждой елью – белые флаги.

Завевает, кружит, заносит. Свистит, скулит, воет. Лепит в глаза, в спину толкает, дышать не даёт.

Тучи-снегосыпы сыплют снег сверху. Сугробы-снеговеи веют снег снизу. Солнце запуталось в вихрях, как золотая рыба в белой сети.

Круговерть от земли и до неба!

БЮРО ЛЕСНЫХ УСЛУГ

Нагрянул в лес холодный февраль. На кусты сугробы намёл, деревья инеем опушил. А солнышко хоть и светит, да не греет.

Хорёк говорит:

– Спасайтесь кто как может!

А Сорока стрекочет:

– Опять всяк сам за себя? Опять поодиночке? Нет чтобы нас сообща против общей беды! И так уж все про нас говорят, что мы в лесу только клюёмся да грызёмся. Даже обидно…

Тут Заяц ввязался:

– Правильно Сорока стрекочет. Один в поле не воин. Предлагаю создать Бюро лесных услуг. Я вот, к примеру, куропаткам помочь могу. Я снег на озимях каждый день до земли разрываю, пусть они после меня там семена и зелень клюют – мне не жалко. Пиши меня, Сорока, в Бюро под номером первым!

– Есть-таки умная голова и в нашем лесу! – обрадовалась Сорока. – Кто следующий?

– Мы следующие! – закричали клесты. – Мы шишки на ёлках шелушим, половину шишек целыми вниз роняем. Пользуйтесь, полёвки и мыши, не жалко!

«Заяц – копатель, клесты – бросатели», – записала Сорока.

– Кто следующий?

– Нас запиши, – проворчали бобры из своей хатки. – Мы осенью столько осин навалили – на всех хватит. Приходите к нам, лоси, косули, зайцы, сочную осиновую кору да ветки глодать!

И пошло, и пошло!

Дятлы дупла свои предлагают для ночлега, во́роны приглашают на падаль, воро́ны свалки показать обещают. Сорока еле записывать успевает.

Когда я ещё не ходил в школу, я был очень жалостливый. Я совершенно не мог слушать про что-нибудь жалостное. Если кто кого убил, или бросил в огонь, или кто кого съел, я сразу начинал плакать. Например, злая старуха посадила в бочку царицу и царевича и бросила эту бочку в море. Я реву. Или волки съели серого козлика, и от него остались рожки да ножки. Я опять реву.

Когда я слушал сказки, я заранее, ещё до страшного места, собирался плакать. У меня кривились губы и начинал дрожать голос. Мама просто не знала, что делать, потому что я всегда просил её пропускать страшное место. За две секунды до страшного места я просил дрожащим голосом:

Это место пропусти!

И это пропусти!

Мама опять пропускала какое-нибудь преступление, и я успокаивался. И так мы с остановками и сокращениями быстро добирались до счастливого конца.

Конечно, я понимал, что сказки от этого становятся не очень интересные: во-первых, очень короткие, а во-вторых, в них почти совсем не было приключений. Но зато я мог слушать их спокойно, без слёз, и потом ночью можно было спать и не бояться.

Такие сокращённые сказки мне очень нравились. Они становились очень спокойные, как прохладный сладкий чай. Например, сказка про Красную Шапочку.

Мы с мамой так много в этой сказке пропустили, что она стала самой короткой сказкой в мире и самой счастливой. Мама так её рассказывала:

«Жила-была Красная Шапочка. Раз она напекла пирожков и пошла навестить свою бабушку. И стали они жить-поживать и добра наживать».

И я был рад, что у них всё хорошо получилось.

Особенно я переживал из-за другой сказки, про зайца. Это короткая сказка, как считалка, её все на свете знают.

Раз, два, три, четыре, пять,

Вышел зайчик погулять;

Вдруг охотник выбегает…

И вот тут у меня уже начинало щипать в носу а губы ехали в разные стороны: верхняя - направо, нижняя - налево.

А сказка в это время продолжалась:

Прямо в зайчика стреляет!

Пиф! Паф!

Ой-ой-ой!

Умирает зайчик мой!

Тут у меня сердце останавливалось. Я не мог понять, как же это получается. Почему этот жестокий охотник стреляет прямо в зайчика? Что зайчик ему плохого сделал? Что он - первый начал? Ведь нет! Он просто вышел погулять! А этот злодей прямо, без разговоров: пиф-паф! Из своего тяжёлого ружья! И тут из меня начинали течь слёзы, как из крана. Потому что раненный в живот зайчик кричал: ой-ой-ой!

Он кричал: «Ой-ой-ой! Прощайте, мой детки! Прощай, моя весёлая лёгкая жизнь! Прощай, красная морковка и капустка! Прощай, моя полянка, и цветы, и лес!»

Я как будто видел, как серый зайчик ложится под берёзку и умирает. Я заливался слезами и портил настроение всем, потому что меня надо было успокаивать, а я ревел и ревел…

И вот однажды ночью я лежал и думал, как было бы хорошо, если бы с ним этого не случилось! Как было бы хорошо! И я так долго думал об этом, что вдруг переделал эту историю!

Раз, два, три, четыре, пять,

Вышел зайчик погулять;

Вдруг охотник выбегает…

Прямо в зайчика

Не стреляет!!!

Не пиф! Не паф!

Не ой-ой-ой!

Не умирает зайчик мой!!!

Вот как хорошо! Я даже засмеялся. Как всё удачно получилось! Это было настоящее чудо. Не пиф! Не паф! Я поставил одно только «НЕ», и охотник спокойно прошёл в своих валенках мимо зайчика. И зайчик остался жить! Он опять будет утром играть на поляне, скакать и прыгать! И я лежал и улыбался в темноте и хотел рассказать маме, но боялся её разбудить. И потом заснул. А когда я проснулся, я уже знал, что никогда не буду плакать в жалостных местах, потому что в любую минуту я могу переделать всё по-своему, и всё будет хорошо. Надо только сказать: «Не пиф! Не паф!»

НИКОЛАЙ СЛАДКОВ (1920–1996). Лесные шорохи

СОРОКА И МЕДВЕДЬ

Эй, Медведь, ты днём что делаешь?

Я-то? Да ем.

А ночью?

И ночью ем.

А утром?

И утром.

А вечером?

И вечером ем.

Когда же ты тогда не ешь?

Когда сыт бываю.

А когда же ты сытым бываешь?

Да никогда…

СОРОКА И ЗАЯЦ

Вот бы тебе, Заяц, да лисьи зубы!

Э-э, Сорока, всё равно плохо…

Вот бы тебе, серый, да волчьи ноги!

Э-э, Сорока, невелико счастье…

Вот бы тебе, косой, да рысьи когти!

Э-э, Сорока, что мне клыки да когти? Душа-то у меня всё равно заячья…

ЛИСА И МЫШЬ

Мышка-трусишка, ты треска боишься?

Ни крошечки не боюсь.

А громкого топота?

Ни капельки не боюсь!

А страшного рёва?

Нисколечко не боюсь!

А чего ж ты тогда боишься?

Да тихого шороха…

КТО КАК СПИТ

Ты, Заяц, как спишь?

Как положено - лёжа.

А ты, Тетёрка, как?

А я сидя.

А ты, Цапля?

А я стоя.

Выходит, друзья, что я, Летучая мышь, ловчее всех вас сплю, удобнее всех отдыхаю!

А как же ты, Летучая мышь, спишь-отдыхаешь?

Да вниз головой…

ЛИСИЦА И ЁЖ

Всем ты, Ёж, хорош и пригож, да вот колючки тебе не к лицу!

А что, Лиса, я с колючками некрасивый, что ли?

Да не то чтоб некрасивый…

Может, я с колючками неуклюжий?

Да не то чтоб неуклюжий!

Ну так какой же я такой с колючками-то?!

Да какой-то ты с ними, брат, несъедобный…

СОРОКА И ЗАЯЦ

Слушай, Заяц, все говорят, что осина страсть горькая. А ты, смотрю, грызёшь её и даже не жмуришься!

А я, Сорока, осинку на третье блюдо употребляю. Когда на первое только воздух свежий, на второе - прыжки по снегу, так и горькая осина на третье слаще мёда покажется!

ОДУВАНЧИК И ДОЖДЬ

Ура! Караул! Ура! Караул!

Что с тобой, Одуванчик? Уж не заболел ли? Ишь жёлтый весь! Чего ты то «ура», то «караул» кричишь?

Закричишь тут!.. Корни мои рады тебе, Дождю, радёшеньки, всё «ура» кричат, а цветок «караул» кричит - боится, что пыльцу испортишь. Вот я и растерялся - ура, караул, ура, караул!

КРОТ И ФИЛИН

Слушай, Филин, неужели ты меня проглотить можешь?

Могу, Крот, могу. Я такой.

Неужто и зайчонка протолкнёшь?

И зайчонка протолкну.

Ну а ежа? Хе-хе…

И ежа проглочу.

Ишь ты! А как же колючки?

А колючки выплюну.

Смотри какой молодец! А медведь вон на ежа даже сесть боится…

В жизни не видал такого хитрого зайца! Да и что сказать: не будь он так хитёр, давно бы попал орлу в когти или кому-нибудь из хищных зверей в зубы.

Лисиц, волков, рысей здесь множество, и они переловили всех зайцев на этом склоне горы. Остался один – Рваные Ушки.

Уши нарвал ему беркут – горный орёл – за неосторожность. С тех пор зайчишка и стал таким умным.

Беркут был молодой, неопытный. Старый орёл падает прямо на спину зайцу и ломает ему хребет. Молодой догонял зайчишку – и проловил. Вцепился когтями в длинные заячьи уши.

Заяц на бегу вырвал свои уши из страшных орлиных когтей и – шмыг под камни. Эти камни на склоне лежали грядкой, образуя собой как бы длинную трубу или нору: зайчишке под ней есть где пролезть, а лисе или орлу – никак.

Беркут сел перед входом, сунул в нору шею, а крылья его не пускают. Пришлось отказаться от добычи. Улетел другого зайца ловить – поглупее.

Зайцы не устраивают постоянных логовищ, как кролики. Кормятся они ночью. Начнёт светать – заяц поскачет, след свой запетляет, запутает, махнёт с него в сторону и заляжет на весь день где-нибудь под камнем или кустиком.

Да не спасли эти хитрости, давно известные всем любителям зайчатины, других зайцев на этом открытом, безлесном склоне горы. Уцелел один этот хитрющий зайчишка.

А почему уцелел? Потому что, вопреки всем заячьим обычаям, избрал себе постоянным логовом вот эту самую гряду камней, которая спасла его уже однажды от молодого беркута.

Не раз с тех пор охотились за ним и старые, опытные беркуты. Но зайчишка не отходил далеко от своих камней. Нырк! – и спрятался под ними.

Пробовали ловить его и волки. Да куда им – таким здоровым-то – подлезть под камни. В кровь себе горбину стёрли, а пришлось отступиться.

Пробовала ловить его и страшная рысь – большая пятнистая кошка с маленькой головой и гибким, как у змеи, телом. Во все дыры между камнями совала свой нос. Всюду под камнями вкусно пахло зайчатиной, но ни раздвинуть камни, ни проскользнуть между ними она не могла.

На беду заячью жили на той горе лисицы.

Уж лисицы-то – самые хитрые звери и зайцев ловить великие мастера.

Зиму зайчишка Рваные Ушки перезимовал у себя в камнях благополучно.

А весной, как стаял снег, увидали его лисицы: лис и лиска. Они в эту пору года дружно живут, детей выводят. Ну и, конечно, взялись за него вдвоём.

Зайчишка лежал на склоне – пузечко на солнце грел. А сам по сторонам косился: не грозит ли откуда опасность?

Лис к нему ну подкрадываться на согнутых лапках. Да не тут-то было!

Заметил зайчишка, вскочил… Лис за ним как кинется! А Рваные Ушки прыг-скок – и дома.

Лис стал у входа в зайчишкину нору и ждёт.

Рваные Ушки так делал: уйдёт тот, кто его ловит, – он подождёт немножко и выйдет наружу. Тут-то лис его и хотел схватить.

Но Рваные Ушки так испугался лиса, что пробежал всю длинную трубу, всю свою нору под камнями и выскочил с другой стороны каменной гряды. Так он не раз спасался от волков и рыси. Для них хороша была эта хитрость, а вот для лисиц – не очень-то! Лис только ещё начал подкрадываться к зайчишке, а лиска уже со всех ног бежала к другому концу каменной гряды. Прибежала и стоит у выхода из норы, караулит.

Зайчишке с его умишком где уж про такое догадаться! Он и выскочил из норы – прямо на лиску!

Лиска в это время уже облизывалась: мечтала, как сейчас сладкой зайчатинкой полакомится.

И хорошо, что облизывалась: не успела она язык убрать, зайчишка верть налево кругом – и нырк назад в нору!

Тявкнула лиска с досады, а ничего не поделаешь: сама виновата. Остаётся только теперь обоим охотникам – лису и лиске – спрятаться и терпеливо дожидаться, когда зайчишка с той или другой стороны каменной гряды выскочит. Правильную осаду держать.

Вот и сидят лисицы: лис – у входа, лиска – у выхода; ждут.

А зайчишка Рваные Ушки, не будь глуп, взял да высунул голову из дырки между камнями посередине гряды. Поглядел он в одну сторону – там лис караулит, за камень прячется. Поглядел в другую – там лиска за кустом сидит, караулит.

Видят и лисицы; высунутся вдруг посреди гряды длинные заячьи уши с чёрным пятнышком на конце, крутнёт ими заяц в одну сторону, крутнёт в другую – и опять уши спрячутся.

Поняли: надо снимать осаду. Видно, там у зайчишки между камнями трава растёт. Закусывает он ею. Его и измором не возьмёшь.

И ушли лисицы восвояси.

Вот до чего хитрющий зайчишка: двух лисиц провёл и цел остался!

Двое на одном бревне

Вышла речка из берегов, разлилась вода морем. Застряли на островке Лисица и Заяц. Мечется Заяц по островку, приговаривает:

– Впереди вода, позади Лиса – вот положение.

– Ага! – насторожилась Сорока. – Начинается!..

Подлетела к бревну, на сучок села и говорит:

– Нет на бревне вкусных мышек. Придётся тебе, Лиса, Зайца съесть!

Кинулась голодная Лисица на Зайца, но бревно окунулось краем – Лиса скорей на своё место. Закричала на Сороку сердито:

– Ох и вредная же ты птица! Ни в лесу, ни на воде от тебя нет покоя. Так и цепляешься, как репей на хвост!

А Сорока как ни в чём не бывало:

– Теперь, Заяц, твоя очередь нападать. Где это видано, чтобы Лиса с Зайцем ужились? Толкай её в воду, я помогу!